Интервью заместителя начальника Департамента экономической безопасности МВД Россси генерал-майора милиции Виктора Камилатова газете «МК»

России постоянно угрожают захватчики 

В борьбе с рейдерством МВД просит помощи у самих бизнесменов. От 60 до 70 тысяч рейдерских атак ежегодно совершается в России — такие данные недавно обнародовала Счетная палата России. При этом большинство рейдерских структур сосредоточены именно в Москве, а около 90% столичных предприятий «находятся в разработке у рейдеров“.

Однако руководство столичной милиции на днях заявило, что за прошедший год было возбуждено всего “71 уголовное дело по факту незаконного захвата предприятий, 150 уголовных дел по факту мошенничества, а всего было предпринято около 10 попыток силового захвата предприятий».

Так десятки или десятки тысяч? Как объяснить такое несоответствие цифр, приведенных разными ведомствами? В милиции что-то  недоговаривают или попросту скрывают? Прояснить все эти вопросы «МК» попросил заместителя начальника Департамента экономической безопасности МВД РФ генерал-майора милиции Виктора Камилатова.

— Виктор Александрович, в ситуации с рейдерством ничего непонятно. Либо одни сгущают краски, либо другие приукрашивают действительность. Или и то и другое?

— Цифры скорее всего верные и у одних и у других. Просто с понятием «рейдерство» в России до конца так и не разобрались. Правоохранительные органы оперируют этим понятием, понимая под ним незаконный захват сторонними лицами права руководить предприятием и распоряжаться его активами. Но когда говорят о тысячах рейдерских атак, имеют в виду, что сюда входят и так называемые слияния и поглощения. Которые могут быть и недружественными.

Здесь хочу обратить внимание, что сама по себе попытка перераспределения права собственности между владельцами предприятия не будет являться правонарушением, если эти действия не носят криминальный характер. Например, когда конкуренту выплачивается за собственность ее полная стоимость. Вообще, во многих развитых странах деятельность на рынке слияний и поглощений — вполне легальный бизнес. Есть даже мнение, что она оздоравливает экономику, поскольку обеспечивает собственности более эффективное использование.

Другие же страны нашли рейдерству определенный уголовный статус, и там такой вид деятельности карается по закону. В любом случае, определяться с этим нужно на государственном уровне. Поскольку до сих пор у нас в стране нет законодательного понятия «рейдерство», то и толкование его разное. Нет и статей, по которым можно было бы судить за некоторые методы, которые используют рейдеры.

— Например?

— Практически невозможно бороться с тем, что современные рейдеры применяют методы психологической или РR-атаки на собственника. Или задействуют какие-то административные рычаги. Или банкротят. Правда, этот метод в последнее время используется реже, поскольку появился закон о банкротстве. Да мало ли сегодня возможностей у рейдеров! Это ведь целые концерны с очень мощной структурой, предусматривающие такие методы, как разведка, внедрение, сбор компромата, а потом собственно атаку, например, путем написания жалоб в разные инстанции. Фирма, обложенная штрафами и счетами, не выдерживает конкуренции, и тут ее перекупают.

— Но мы все время слышим о борьбе правоохранительных органов с рейдерством — что же имеется в виду?

— Мы боремся с конкретными преступлениями, которые совершаются в ходе борьбы за собственность. Например, одно дело, когда за определенное решение проголосовало собрание акционеров, и совсем другое — если подделан протокол с таким решением или подписи под ним. Или внесены фальшивые сведения в регистрационные документы. Это квалифицируется, как мошенничество. В Уголовном кодексе в принципе достаточно статей, чтобы привлечь за все это к ответственности, во всяком случае, восемь из них мы считаем «рабочими». Но на поверку часто оказывается, что из всех ситуаций, с которыми обращаются в правоохранительные органы, только в 20% случаев действительно имеет место нарушение действующего закона. А 80% — это спор хозяйствующих субъектов. Тут при сегодняшнем состоянии законодательства милиции делать нечего — решение за Арбитражным судом.

— Да, но при этом именно милицию часто обвиняют в том, что она чуть ли не участвует в составе рейдерских групп.

— МВД — всего лишь инструмент в руках государства. Если к нам приходит заявитель и говорит, что у кого-то есть такие-то нарушения, то мы просто не можем не отреагировать. В результате этого реагирования, как правило, именно у той стороны, на которую жаловались, и создается впечатление, что милиция содействовала рейдерам.

— Получается, что какая из спорящих за собственность сторон прибежит первой, та и в выигрыше?

— Как вы говорите, в «выигрыше» будет та сторона, которая права. Еще раз повторяю: мы обязаны реагировать на жалобы и заявления. Но мы не вправе действовать, если нет для этого законных оснований.

— Уточните, каких именно?

— Если нет причин для вмешательства закона. Для этого нужно стараться работать без нарушений: быть «чисто» зарегистрированными, платить налоги, соблюдать экологическую и пожарную безопасность. Культура ведения бизнеса должна быть достаточно высокой. А кроме того, любой бизнес только тогда чего-то  стоит, когда он умеет защищаться. Например, объединяясь с другими, нужно знать, с кем именно, и просчитывать риски. Так же, как и считать риски при заключении любых контрактов: именно с помощью целых спецопераций по втягиванию в сомнительные сделки порой и совершаются рейдерские захваты.

— Легко говорить, если речь идет о предприятиях, которые могут себе позволить какую-то службу безопасности. А если это мелкий бизнес? Или такие предприятия не особо интересуют рейдеров?

— Очень даже интересуют. Мало того, именно мелкий и средний бизнес и приносят рейдерам наибольшую прибыль, поскольку его владельцам сложнее защищаться, чем представителям крупного. Можно выделить несколько категорий, находящихся сегодня под особо пристальным вниманием рейдеров. Первая — предприятия, выполняющие заказы и финансируемые из бюджета. Вторая — имеющие земли в пределах области. Третья — предприятия потребительского рынка. И еще одна — те, что имеют в собственности или долгосрочном пользовании ликвидные помещения или их части. А вообще, в зону риска я бы занес всех, кто чем-либо  владеет. Я уверен, чтобы защитить всех их, государству просто необходимо в ближайшее время поставить более жесткие условия для отчуждения собственности.

— О силовых захватах, мошенничестве, угрозах и прочих методах «черных» рейдеров наслышаны все. Появились ли какие-то новые способы незаконного отъема собственности?

— Довольно новое направление было выявлено ДЭБом недавно, в ходе проверки жалобы одного из предприятий. Это отъем недвижимости путем искусственного создания обязательств между подставными офшорными компаниями. Схема примерно такая. У российского предприятия есть недвижимость. Те, кто претендует на нее, создают непогашенное финансовое обязательство между двумя подставными предприятиями, зарегистрированными за границей. Затем составляется фиктивный договор, поручителем по которому выступает российская компания, за собственностью которой и идет охота. Потом руководство компании-кредитора подает у себя в стране в суд, и там выносится решение о взыскании с российской компании несуществующего долга. Мошенники с этим решением идут уже в наш Арбитражный суд, который соглашается с существующими на бумаге претензиями.

— А что может сделать ДЭБ, если преступление носит уже международный характер?

— И в ДЭБ, и в МВД есть специальные подразделения, которые обеспечивают международное взаимодействие с коллегами. Мы запрашиваем и отправляем информацию по линии Интерпола. Одновременно информируем полицейского атташе той страны, на территории которой действуют правонарушители. Там практически сразу возбуждаются уголовные дела, начинаются оперативные и следственные действия. Иногда правоохранительная система в западных странах срабатывает значительно жестче, чем у нас.

— В каких случаях собственникам следует немедленно идти в подразделения экономической безопасности?

— Сразу, как стало известно о противоправном действии. Например, внесены недостоверные сведения в Единый госреестр, поданы фальсифицированные документы для перерегистрации объектов недвижимости, предъявляются требования о фиктивной кредиторской задолженности. Лучше, если мы получим информацию на стадии подготовки преступления. Но обращаю внимание, что значение имеют реальные факты и документальные свидетельства. Домыслы и предположения лучше оставить при себе.

29 Август 2009, 4676 просмотров.